"Национальные вопросы" в политической публицистике И.С. Аксакова
Ширинянц А. А., Фурсова Е. Б.
Традиционная идеологическая формула русского консерватизма «православие, самодержавие, народность» в творчестве И.С. Аксакова дополнялась двумя элементами во-первых, идеей всеславянства и славянской взаимности, во-вторых, принципом национально-политического единства и целостности России. Как верно отметил в свое время П.Б. Струве, И.С. Аксаков «смыкал и сомкнул славянофильские учения с конкретными вопросами и запросами общественной и государственной жизни России» (1). «Восточный вопрос» и русский панславизм, «польский вопрос» и критика национального сепаратизма, «прибалтийский вопрос» (2) и проблемы национальной политики на окраинах государства, «еврейский вопрос» в свете духовного противостояния православной церкви чуждым русскому народу веяниям все эти темы, волновавшие современников, нашли отражение в политической публицистике И.С. Аксакова, в которой он проявлял завидную последовательность, не боялся прослыть реакционером и не скрывал своих убеждений, даже если они шли вразрез с основными тенденциями эпохи.
Под восточным или славянским вопросом, который в пореформенное время активно обсуждался в российском обществе, обычно понималось все многообразие проблем, связанных с культурным и этническим, а в ряде случаев и с политическим, единством славян т.е. с панславизмом (3). И.С.Аксаков полагал, что «Россия призвана явить новый культурный исторический тип, который примирит в себе и Восток и Запад на основе православно-славянской» (4). Именно Россия, утверждал он, должна овладеть инициативой разрешения Восточного вопроса, стать во главе движения, развернувшегося на Балканах, оказывать деятельную поддержку Сербии. Все происходящие события и положение каждого отдельного народа И.С. Аксаков предлагал рассматривать через призму единого Славянского вопроса: «в политической сфере нет частных противоречащих друг другу славянских вопросов, австрийского, турецкого или еще какого-либо другого: есть один Славянский вопрос, и он должен собою наполнить всю будущую историю Австрии, европейской Турции и России. Существование так называемых земель Чешской Короны, судьба Галиции и Венгрии, положение так называемого Триединого Королевства, Сербии, Боснии и Черногории, наконец, возрождение Болгарского народа, все это неразрывные части одного и того же общеславянского вопроса» (5).
В 1865 г. в газете «День» была опубликована статья И.С. Аксакова «Почему Австрия не может сделаться Славянскою державой», в которой содержался анализ австрославизма, и шире сущности панславизма. И.С. Аксаков пришел к выводу, что панславизм принадлежит пока более области теории, чем практики, а в применении к Австрии, идея всеславянства как политического объединения славян во главе с немецким императором, вообще является фальшивой в самом своем основании. Доказывая этот тезис, И.С. Аксаков апеллирует к утверждению немецкой философии о том, что отвлеченные понятия становятся действительной силой истории тогда, когда обособляются и конкретизируются в каком-либо реальном явлении. С этой точки зрения, национальная идея приобретает значение двигателя истории, когда воплощается в живой организм с резко выраженной индивидуальностью. Он утверждает, что «славян вообще» не существует существуют только отдельные славянские племена с их различными историческими судьбами, с племенными особенностями и племенным эгоизмом. Следовательно, для воплощения идеи всеславянства, необходимо найти нечто общее в этих различных племенах, то, что дает этот «славянский тип», несмотря на все из различия, и то высшее начало, которое было бы настолько сильно, чтобы обуздать племенной эгоизм. Перебирая общие признаки, И.С. Аксаков выделяет среди них признаки физиологического свойства (кровное родство, единство «расы», сходство обычаев и наречий) и духовного свойства (душевные и нравственные качества племени и его религиозные и нравственные идеалы). Отдавая дань связи единородности, все же ее он не считает достаточной силой, способной подчинить себе элемент духовный и создать славянское целое. По его мнению, без единоверия единоплеменность бессильна, только вера как начало не только личное, но и общественное, и бытовое может явиться у славян таким объединяющим началом. Она же служит и разъединению славян по различию вероисповеданий. В этой связи И.С. Аксаков выражал надежду на то, что православные славянские народы когда-либо обретут какую-нибудь форму единства, поскольку у них есть главное объединяющее начало. Для католических же славянских племен единоверие не может иметь значения объединяющего элемента, поскольку это объединяющее начало противоречит их национальному интересу. Панславизм в таком случае, не являясь действенной исторической и политической силой, важен как идея, пробуждающая национальное самосознание и стимулирующая поиск объединяющего начала (6).
Что касается России, И.С. Аксаков считал, что духовное развитие России и истинная национальная политика немыслимы без осознания ее славянского призвания, а русские политические интересы не могут быть поняты вне связи с интересами России как славянской державы. Вместе с тем, он заявлял: «Нет у России ни стремлений к захватам, ни замыслов на политическое преобладание: она желает только свободы духа и жизни Славянским племенам, остающимся верными Славянскому братству» (7). Задачей России И.С. Аксаков считал поддержку процесса развития национального самосознания славянских народов, помощь в их противостоянии влиянию западного образования и мышления, распространению нигилизма и стремлению части «просвещенного общества» отринуть свои национальные корни. Не отрицая необходимости обогащать свое национальное сознание опытом жизни и духовного труда всего человечества, И.С. Аксаков утверждал, что необходимо не только «пересознавать» чужое сознанное, но и возводить в сознание явления своей самобытной жизни (8). В этой связи он не раз напоминал, что «та западноевропейская самобытность, которую преподносят им в виде высшего «общечеловеческого развития», на деле, по отношению к Славянину, является лишь национальной самобытностью Немца или Мадьяра» (9).
Пытаясь разобраться в том, что же такое панславизм, в 1883 г. И.С. Аксаков пришел к окончательному выводу: «Что такое панславизм или в буквальном переводе всеславянство? Существует ли он? И да, и нет. Он не существует ни как политическая партия, ни как политическая программа, ни даже как определенный политический идеал. Объединение всех славян Восточных и Западных в одно политическое тело даже в мечтах никому доселе в точном образе не представлялось. Но панславизм, несомненно, имеет бытие как присущее в наше время всем многоразличным ветвям Славянского племени сознание их славянской общности или единоплеменности. Эта общность не имеет, как таковая, ни формы, ни иного внешнего выражения; да и трудно было бы ей по-видимому найти их себе при разнообразии всех этих ветвей, отличающихся друг от друга и вероисповеданиями, и внешними историческими судьбами, и наречиями, и алфавитом» (10).
Помимо мировоззренческих проблем, И.С. Аксакова занимали и вопросы государственного строительства в славянских странах. Так как становление новой государственности у освобожденных балканских славян проходило в окружении народов, имеющих длительную историю государственного развития, И.С. Аксаков предостерегал их от некритического перенесения чужого опыта на славянскую почву, полагая, что в заимствовании чужих форм таится немало опасностей. По мнению И.С. Аксакова, южным славянам пока недостает дисциплины, без которой невозможно существование государства, и чувства «отечества» как политического целого, обязывающего всех к солидарности и ответственности (11). В этом смысле он противопоставлял им русский народ, прошедший тысячелетнюю историческую школу государственности, воспитывающий в себе дисциплину своим общинным устройством, при котором каждый с ранних лет приучается согласовывать свой эгоизм с интересом общества и подчинять свою волю воле мира. Так, учитывая неблагоприятный опыт Сербии (12), И.С. Аксаков в 1882 г. пытался предостеречь князя Болгарии от ошибок. В открытом письме к нему он изложил свою точку зрения на возможные способы устройства государства, считая идеальным русский опыт. «Русский идеал более или менее общий всем племенам Славянским, это местное самоуправление без всякого политического характера, поддерживаемое и завершающееся верховною и центральною властью, властью единоличною, вполне откровенною и свободною в сфере правительственной. Сельская автономия в России так велика, что русские общины похожи на маленькие республики, управляющиеся своим обычаем» (13), писал он. Завершая письмо, И.С. Аксаков указал на основные моменты, которые, по его мнению, необходимо учитывать в государственном строительстве: «демократия в основании, самостоятельность общин, народ, истинный народ центром тяжести, первенство интересу и духу народному, умение снискать популярность, частое совещание со страною, уважение к религии, почтительное отношение к духовенству» (14). Однако письмо не имело никаких последствий (кроме того, что не прислушавшийся к рекомендациям И.С. Аксакова ставленник России князь Александр I Иосиф фон Баттенберг в результате государственного переворота был в 1886 г. свергнут с болгарского трона). Следя за дальнейшим ходом событий на Балканах, И.С. Аксаков тяжело переживал факт утраты Россией своего политического влияния в этом регионе (15). В конце 1885 г. он пришел к выводу, который подтвердила история, что «ни Болгария, ни иные, также более или менее мелкие Балканские государства не призваны, да и не могут иметь никакой действительной политической самостоятельности» (16).
Что к
