Оглавление
Введение
Глава 1. Идеологема «православие–самодержавие–народность» в трактовке С.С. Уварова: истоки, политический контекст, интерпретация
Глава 2. Теория К.Д. Ушинского о “народности” воспитания
в отношении к “православию” и “самодержавию”
Глава 3. Идеологема «православие–самодержавие–народность» в трактовке Д.А. Хомякова
Заключение
Список источников и литературы
Введение
За последние десятилетия национальная идея России послужила предметом ряда диссертационных исследований и монографий, в которых дается ее определение и выявляются ее истоки . Понятие «национальной идеи» предполагает выбор нацией своего собственного пути развития как ответ на политические вызовы современности. Поиск собственного культурно-исторического идеала характерен для разных стран на разных этапах их истории, и особенно для государств, сменивших вектор развития, как страны бывшего «третьего мира» или бывшей «социалистической системы». В России поиск «национальной идеи» связан в настоящее время с необходимостью преодоления кризисного положения в общественной жизни, которое сложилось к концу «перестройки», что делает данную проблему актуальной с точки зрения как истории политической мысли России, так и современной политической практики.
Поиск национальной идеи России восходит к истокам русского национального самосознания и российской государственности и совершался первоначально на религиозной почве, в трудах ученых монахов, итогом которых стало возникновение в эпоху Московского царства идеологемы «Москва – Третий Рим».
Предметом светской философской мысли «национальная идея» становится в России начиная с работ П.Я. Чаадаева , породивших два разных к ней отношения в среде так наз. «западников» и «славянофилов», а с 30-х гг. XIX в. принимает вид так наз. «теории официальной народности» (термин А.Н. Пыпина, 1875 г.), которая уже почти два столетия обсуждается в отечественной публицистике и науке. С новой силой дискуссия разгорелась на рубеже XX–XXI вв. как ответ на призыв Б.Н. Ельцина создать национальную идею России. В настоящее время президент России В.В. Путин часто касается вопроса национальной идеи в своих речах, призывая граждан к ее формированию, пониманию и осознанию себя в новом мировой политическом устройстве. В целом дискуссия показала, что единый подход к понятию «национальная идея» отсутствует, а мнения колеблются от полного отрицания или скептического отношения до четких идеологических формулировок, в рамках которых национальная идея выступает не только как чисто российское понятие. В политическом аспекте цель национальной идеи – найти механизм управления государством, который соответствовал бы его историческим корням и ментальности населения.
Невозможно даже вкратце охарактеризовать все ныне существующие трактовки национальной идеи России. Остановимся на «теории официальной народности», которая, хоть и была создана как лозунг царской политики, в дальнейшем получила более разнообразные осмысления, чем можно было ожидать, отчего представляет особый интерес для российской политической жизни на нынешнем этапе. Речь идет о формуле «православие–самодержавие–народность», созданной в начале 30-х гг. XIX в. графом С.С. Уваровым при поддержке императора Николая I . Данная формулировка в дальнейшем не раз привлекала внимание как религиозных философов, так и представителей светской просветительской мысли России.
Формула эта создала некое “официально одобренное пространство” для обсуждения насущных проблем политической жизни России и претерпела развитие в процессе публичного обсуждения, в том числе благодаря оживлению российских СМИ, особенно журнального дела, в XIX в.
В дореволюционный период можно выделить три трактовки триады: правительственную (теория «официальной народности»), либерально-демократическую (К.Д. Ушинский)и либерально-консервативную («славянофилы»). Наиболее значимыми являются, на наш взгляд, трактовка К.Д. Ушинского (положившего идею «народности воспитания» в основу своей педагогической антропологии), созданная в конце 50-х гг. XIX в. на волне подготовки отмены крепостного права , и трактовка Д.А. Хомякова, предпринявшего попытку систематизации и защиты взглядов своего отца, известного мыслителя-«славянофила» А.С. Хомякова, на волне революции 1905 года . Обе эти трактовки представляют интерес с двух сторон: как отражение разных (хотя в чем-то сходных) переосмыслений уваровской формулы и как отражение взаимосвязи этих переосмыслений с общественно-политической обстановкой в стране. Последнее явно говорит о том, что уваровская формула не должна рассматриваться лишь как «мертвый груз» в истории российской политической мысли. Ее судьба подлежит более детальному изучению, ибо помогает выявить мысли, способные послужить на благо формирования национальной идеи России, чем определяется актуальность ее настоящего исследования.
В этой связи следует прежде всего назвать имя К.Д. Ушинского, в чьей педагогической философии вышеупомянутая идеологема получила иной вид (наука–народность–христианство), что более соответствовало идее научно-технического прогресса, которая к середине XIX в. возобладала в умах интеллигенции. Все три составляющие уваровской триады так или иначе нашли отражение в философии российского просвещения и далее, во второй половине XIX–начале XX вв., хотя и с разными акцентами. Так, в конце XIX в. С.А. Рачинский еще не сомневается в самодержавных основах российской национальной идентичности, во главу угла помещая православие . Напротив, В.Н. Сорока-Росинский, в статье, опубликованной накануне революции 1917 г., хотя и не отрицает значения православного воспитания, главный акцент делает на научных знаниях и системе школьного образования как основе общественного самосознания россиян .
В советский период «теория официальной народности» была временно предана забвению в связи с изменением политического и идеологического курса власти, которая, отвергнув монархию и религию, руководствовалась принципами интернационализма и атеизма. Следует заметить, однако, что на самом деле триада Уварова не исчезла безвозвратно. Так, идея православия, исключенная из государственной идеологии, была возвращена россиянам благодаря начавшемуся после Великой Отечественной войны сотрудничеству советского государства с Русской Православной Церковью. А идея «самодержавия» превратилась в идею «харизматического лидерства» («культа личности», как назвалиего во времена «оттепели»). И, конечно же, вследствие осознания национального фактора военных побед стала повсюду пропагандироваться идея «народности воспитания», которая во второй половине XX в. уже не сводилась только к культуре простого народа, то есть возвращению к крестьянским или пролетарским корням, но и служила символом общенационального единства.
Все эти разные направления общественно-политической и культурной жизни России в той или иной мере присутствуют и ныне, в начале нового тысячелетия. Возникает необходимость обозначить точки их соприкосновения с историей интерпретации формулы в политической мысли России, чтобы понять, какие вновь актуализируемые ценности российского общества скрываются за этими старыми лозунгами. С этой целью в работе предпринимается попытка сопоставить исходное понимание данной формулы в «теории официальной народности» с ее развитием и переосмыслением в двух разных лагерях российской общественно-политической жизни – более консервативном «славянофильском» (в подаче Д.А. Хомякова) и либерально-демократическом (К.Д. Ушинский).
Материал исследования: труды С.С. Уварова, К.Д. Ушинского и Д.А. Хомякова, связанные с формулой «православие–самодержавие–народность».
Объект исследования – составляющие идеологемы «православие–самодержавие–народность» как элементы политического дискурса С.С. Уварова, К.Д. Ушинского, Д.А. Хомякова.
Предмет исследования – интерпретация идеологемы «православие–самодержавие–народность» в теории «официальной народности», в теории К.Д. Ушинского о «народности воспитания» и во взглядах Д.А. Хомякова.
Теоретическую базу исследования составили диссертационные работы, монографии и статьи современных отечественных ученых по проблеме национальной идеи России (Е.В. Голошумов, Н.А. Коровникова, А.А. Ландерова, В.М. Межуев и др.), по истории российской политической философии (А.С. Андрейченко, Н.А. Зверева, А.Д. Каплин, А.Ю. Полунов и др.), истории просвещения в России (Е.П. Белозерцев, В.Ю. Бельский, И.Ф. Гончаров, Э.Д. Днепров и др.), а также поистории интерпретации идеологемы «православие–самодержавие–народность»(Ц. Виттекер, А.Л. Зорин, А.Н. Лавриненко, А.И. Миллер, А.А. Тесля и В.В. Грибунин, М.М. Шевченко). Особое внимание уделялось трудам, в которых обрисованы культурно-исторические предпосылки появления данной идеологемы на Западе и в России, а также общественно-политический контекст ее дальнейшей интерпретации в условиях либеральных реформ (В.Ю. Бельский, А.Л. Зорин, А.Д. Каплин, А.И. Миллер, А.Ю. Полунов).
Указанные исследования дают представление о европейских истоках данной идеологемы, ее связи как с философией немецкого романтизма, так и с общественно-политической жизнью послереволюционной Франции (Г.Г. Шпет, А.Л. Зорин); характеризуют ее место в разных направлениях общественно-политической мысли России – теории «официальной народности», взглядах «романтических националистов», славянофилов и западников (Ц. Виттекер, А.Д. Каплин, А.Н. Лавриненко); выявляют роль ее отдельных составляющих в философии российского просвещения – значение православия для педагогической теории К.Д. Ушинского (П.А. Баранов, Л.В. Галицына, С.В. Шевчук, Н.Л. Шеховская) или роль самодержавия во взглядах славянофилов (А.А. Тесля и В.В. Грибунин). Столь же хорошо изучена общественно-политическая обстановка в России в пору появления данной идеологемы (Ц. Виттекер, А.Л. Зорин), ее место в идеологии российского консерватизма (А.С. Андрейченко, А.А. Васильев, Н.Н. Козлова, А.Ю. Полуно
