Сочинение, эссе по предмету литература

А что делает война с душой человека? Она ее растлевает, утверждает писатель. Пример тому - образ старшины Мохнакова. Он воюет умело, толково, даже в горячке боя не теряет головы. Но именно он после боя мародерствует, обирая убитых, именно он по-хамски обращается с приютившей их хозяйкой. В нем все человеческое уже кончилось, и он признается Борису: «Я весь истратился на войну, все сердце истратил, не жаль мне никого». Гибель Мохнакова, который положил в заплечный мешок противотанковую мину и бросился с нею под танк, по всем литературным стандартам - подвиг, но Астафьев видит здесь не только акт героического самопожертвования, но и отчаянный акт самоубийства. Ясно, что Мохнаков совершенно обдуманно покончил с собой, потому что не смог жить со своей испепеленной, ожесточившейся, обесчеловеченной душой.

Фактическая власть в школе принадлежит администратору Макхаби. Это помешанный на дисциплине, школьный тиран, требующий подчинения правилам, строчащий направо и налево приказы в сотне экземпляров. Сильвия сразу признает его своим врагом. Между ними развязывается настоящая война. Сначала Макхаби вызывает только отторжение, но в процессе чтения, отношение к нему постепенно изменяется. В одном из эпизодов переписки между учителями говорится о том, что до прихода Макхаби в школе царил полный хаос, а он старается как может. Позднее и он сам в письме к С. Баррет выражает свое мнение по отношению к ученикам. Пишет, что их нужно воспитывать, а такие как Сильвия слишком добры к ним, как к младенцам. Никто не следит за ними, у них дома нет дисциплины, так пусть они научатся ей здесь. В этом конечно, есть доля правды. Он понимает, что дома дети брошены на произвол судьбы, и пытается исправить положение так, как умеет. Школа, разумеется, не должна напоминать базар, но и не должна напоминать армию в худших ее проявлениях, когда вся жизнь строго регламентирована. Дети все-таки нуждаются в более теплой и доброжелательной атмосфере. В самом конце книги проявляется человеческое лицо Макхаби. "Нам плохо без вас" - обращается он к мисс Баррет в своем письме. Так он как будто бы признает свои ошибки, извиняется перед ней.

Конечно, переводы, о которых идет речь в данном эссе, не были единственными. Кроме них существовало и множество других, но которые не были столь удачными или чем-либо примечательными. Уже в советское время был выполнен самый удачный перевод «Гамлета». Он был сделан в 1933 г. М.Л. Лозинским, который, изучив опыт предшественников-переводчиков XIX в., создал наиболее понятный и адаптированный для русского читателя перевод, при этом сохранив своеобразие шекспировского языка, характеры героев и передав атмосферу той Англии, в которой жили герои «Гамлета». Ему удалось сделать своего «Гамлета» таким, что, по оценкам многих специалистов, он остается самым точным до сегодняшнего дня. Главным недостатком этого перевода считается его непригодность для театральных постановок, т. к. для большинства зрителей его поэзия была трудна для восприятия на слух.

Вообще, по логике Камю получается, что мир непознаваем и абсурден. Свою точку зрения он пытается отчасти вывести с помощью метафизики. В своих высказываниях он говорит, что по сути наши познания - это теории, которые не имеют практического подтверждения, а являются лишь умозаключениями, поэтому могут быть ложными. Камю своей системой ограничивает способность познания «короткой жизнью», в чём собственно и видит абсурд, но именно в этом я не согласен с автором. Абсурд это нелогичность, нелепость, чтобы его выявить нужно иметь модель, которая свойственна данной ситуации и здесь писатель берёт модель «пуля - цель», а так как цель непоставлена получается абсурдное использование «патронов», которое он объясняет скукой. В моём понимании всё немного не так. Стремление к познанию рождается при осознании однообразности мира, в следствии чего рождается мысль, которая должна получать развитие, если она не может развиваться (неважно по каким причинам), то человек возвращается к животному образу жизни, а именно стремление удовлетворить необходимые потребности, с увеличением их действительной ценности. Например: человек стремился всю жизнь избавиться от материальных проблем, хотел дать образование детям и «построить» дом. В течении определённого времени он пытается добыть средства, его мысли только этим и заняты, наконец, он получает то, что хотел, казалось бы, вот оно счастье, но он не знает, что делать дальше и тут всплывает два варианта либо ты меняешь свою жизнь и стереотипы, что непосретственно приведёт к потере большинства твоих друзей (а к одиночеству мы ещё не готовы), так как восприятие мира меняется, и именно в этом случае в мировоззрение человека должно падать «зерно стремления», и тогда вся надежда на почву, которая возделывалась ещё в детстве, как ни странно нашими родителями и принятыми авторитетами, либо оставляешь всё как есть, подвесив ещё пару гирь, допустим, начинаешь строить себе дом «на Рублёвке», а детям в Манхеттене, только занимаясь на одном тренажёре можешь получить уродство. Получается, извиняюсь за каламбур, «земная нирвана», а именно, круг из которого нужно вырваться, но чтобы сменить «тренажёр» нужно какое-то мощное потрясение и не всегда им является скука. Скука это всего лишь помошник человека, которая может подтолкнуть его к стремлению познать непознаное, которая заставляет почувствовать эту атмосферу неизвестности и одновременно проявляется в стремлении познания жизни после смерти. Иными словами скука способна менять способ мышления человека, то есть мышление переходит на более высокий уровень. Также в качестве потрясения может выступить война, жестокое предательство, обман и т.д и т.п. Ведь есть случаи, когда люди уходили в монастырь, а это уже определённое стремление к познанию, я не отрицаю, что есть люди, которые не воспринимают религию, как духовное состояние и тем не менее проповедуют её, они верят в слова молитв, а не в Бога, они проповедуют любовь, но способны нагрубить тебе в храме, если ты неправильно крестишься, они поверили в храм, а не в Бога, иначе не было бы столько затрат на его строительство, для них это определённое развлечение, защита от скуки, насколько это имеет духовную природу судить не буду, но заключаю, что скука, если и уводит от повседневности, то не факт, что приводит к стремлению к познанию, всё зависит от почвы. Допустим, что зерно упало в подготовленную почву и пустило корни, то есть у человека появилось стремление к познанию, тогда возникают два вопроса: какова его природа и где цель? Камю пытается мыслить логически не отрицая иррациональности за стенами, но он не берёт во внимание, а точнее просто отрицает существование разума после перехода в другое состояния (стараюсь быть более корректным), я же здесь вижу приобретение более совершенного мышления, которое поможет улучшить наше восприятие происходящего, прояснить его, этот вид мышления должен отличаться от логического и абстрактного, но не исключать их. Чтобы лучше понять, нужно рассмотреть такое проявление человеческого сознания, как способность отличать своё изображение в зеркале, когда мы смотрим на своё отображение и узнаём себя. Это свойственно только человеку и некоторым видам обезьян, в частности - шимпанзе, это правда ничего не доказывает, но факт, что эта способность проявляется у человека не с рождения, а развивается в течении времени подтверждает наше предположение. Если допускать такой ход событий, можно предполагать, что мы здесь на определённой стадии развития, которая помогает определить способности человека на дальнейшее его существования, то есть абсурда быть не может, есть лишь невиденье цели, неизвестность и состояние, когда нужно делать ход, так как фигуры расставлены, долго думать над первым ходом мы не привыкли, так как думать ещё не о чем, так как мы должны начать игру, именно это состояние я называю Е2Е4... Что-то подобное, Камю описывает в главе «Миф о Сизифе», но об этом позже.

Толчок, данный народному духу Петром Великим, и образ действия всех последующих государей ввели в Россию европейскую цивилизацию. Естественно, что все мысли, бывшие в обращении в странах Европы, проникли в страну, и все вообразили, что политические учреждения этих стран могут служить для России образцами, как некогда их наука послужила нашему обучению; никто не подозревал, что эти учреждения, возникнув из совершенно чуждого общественного строя, не могут иметь ничего общего с потребностями нашей страны, и раз всё наше образование было почерпнуто у европейских писателей, а следовательно, и всё, что мы в ходе изучения узнавали по вопросам законодательства и политики, проистекло из того же источника, мы, естественно привыкли смотреть на наиболее совершенные правительства Европы, как на содержание правила и начала всякого управления вообще. Российские государи не только не противились этому направлению мыслей, но даже поощряли его. Да конечно, русский народ проявляет полное равнодушие к природе царской власти. Но в этом видна, скорее, личностная незрелость, историческая не развитость начала личности.

Условно выделим в рассказе первую часть: это предыстория жизни семьи героя и описание его отца. Интересно, что в этом рассказе Бунина предыстория вообще присутствует (часто в цикле «Темные аллеи» читатель сразу «попадает» в действие рассказа). Герой упоминает свою умершую мать и говорит о том, что у него сестра Лиля. Большая же часть предыстории посвящена как раз описанию отца, похожего на ворона. Хотя эту первую часть мы условно назвали предысторией, она тоже начинается резкой и неожиданной фразой: «Отец мой похож был на ворона». Рассказчик объясняет сходство отца с вороном исключительно внешним видом: «высокий, плотный, немного сутулый, грубо-черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон - особенно когда бывал в черном фраке на благотворительных вечерах нашей губернаторши, сутуло и крепко стоял возле какого-нибудь киоска в виде русской избушки, поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами на танцующих…». Отец противопоставлен своему окружению дважды в рассказе. Первый раз это благотворительный вечер: «поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами на танцующих, из подходящих к киоску, да и на ту боярыню, которая с чарующей улыбкой подавала из киоска плоские фужеры желтого дешевого шампанского крупной рукой в бриллиантах, - рослую даму в парче и кокошнике, с носом настолько розово-белым от пудры, что он казался искусственным». И второй раз это конец рассказа: «Он, во фраке, сутулясь, вороном, внимательно читал, прищурив один глаз, программу. Она, держась легко и стройно, в высокой прическе белокурых волос, оживленно озиралась кругом - на теплый, сверкающий люстрами, мягко шумящий, наполняющийся партер, на вечерние платья, фраки и мундиры входящих в ложи. На шейке у нее темным огнем сверкал рубиновый крестик, тонкие, но уже округлившиеся руки были обнажены, род пеплума из пунцового бархата был схвачен на левом плече рубиновым аграфом». В обоих случаях мы видим, что отец противопоставлен девушке, рядом с которой находится. Она - нарядная, оживленная, он же - «вороном». Но при этом отец выглядит живым, естественным, хотя и хмурым. А вот девушка, находящаяся рядом с ним, выглядит несколько искусственно, деланно. В первом случае, она продаёт дешевое шампанское рукой в бриллиантах, а её нос напудрен настолько, что кажется «искусственным». В конце, бывшая гувернантка описана в основном по наряду и прическе, что тоже часто ассоциируется у человека (читателя) с ненатуральностью, кукольностью черт героини.

От губительных мыслей, почти доведших Раскольникова до самоубийства, его спасла Соня. «Бедные, кроткие, с глазами кроткими... Милые!.. Зачем они не плачут? Зачем они не стонут?.. Они все отдают... Глядят кротко и тихо... Соня, Соня! Тихая Соня!..» Соне глубоко чуждо представление Раскольникова о безграничной и непоправимой бессмыслице всего существующего. Она верит в некий исконный, изначальный, глубинный смысл жизни, высокий смысл человеческого бытия. Вот это - «все отдают» делают тихую и робкую Соню способной на подвиги, которые требует необыкновенной крепости духа, нравственного мужества. И не важно, что сама Соня этого не сознает. Соня склоняется перед великим смыслом бытия, пусть не всегда доступным ее разуму, но всегда ощущаемым ею, отвергая - как заблуждение - претензию гордого раскольниковского ума на личный суд над законами мироздания. Раскольникову этот смысл в полной мере открылся, когда он всей душой, всем сердцем, после смерти Мармеладова, разделил горе несчастного семейства. Его охватило тогда «новое, необъятное ощущение вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни». «Это ощущение могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение». Соня спасает Раскольникова. Но ведь он сам шел навстречу этому спасению, он наказан и спасен своей собственной непотерянной человечностью, своим состраданием, своей любовью. Он не похож на Свидригайлова, который задушил в себе все человеческое. С равнодушным цинизмом очень точно формулирует Свидригайлов самую суть идеи Раскольникова: «Понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственные, что-ли? вопросы гражданина и человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что все еще и гражданин и человек, а коли так, так и соваться не надо было; нечего не за свое дело браться»

Но несмотря на все недостатки и пороки Печорина я считаю: им стоит восхищаться. Такие люди, как Григорий Александрович, очень редки и поэтому вызывают интерес своей исключительностью. Он очень сложный и интересный персонаж. Если в начале повествования было недоумение, то после уже становится ясной подоплека многих его действий. И хотя Печорина можно считать антигероем, он все равно притягивает к себе. В нем есть не только внешняя красота, но и какое-то дьявольское обаяние.

В XX веке, с его подчеркнутым интересом к документальной прозе, рейтинг Пипса повысился еще больше. Разумеется, стойкий интерес к бытописателю середины XVII века объясняется отнюдь не только увлечением историей или расцветом документалистики. Как личность, да и как литературное явление, Пипс подкупает причудливым сочетанием наблюдательности, иронии (от скрытой, едва заметной, до едкой, язвительной; объектом этой иронии нередко становится и он сам), с наивной, в чем-то даже трогательной неспособностью постичь, отчего это чиновники воруют и берут взятки, а списанные на берег матросы, что "верой и правдой" послужили отечеству, остаются без средств к существованию; отчего во время пожара не пекутся о спасении домов и церквей, а при дворе занимаются отнюдь не только государственными делами. Подобная наивность (нередко, впрочем, наигранная), чисто просветительское стремление к идеалу вопреки всему не оборачиваются в Дневниках назидательностью: Пипс наблюдает, делает выводы - часто весьма неутешительные, однако, в отличие от своего современника и приятеля, также автора известных дневников Джона Эвелина (1620 - 1706), отличавшегося строгостью, непререкаемостью суждений, почти никогда не впадает в нравоучительный, дидактический тон. И в этой связи обращает на себя внимание еще один любопытный - в духе времени - парадокс Сэмюэля Пипса.

Он присоединяется к иманжинистам, которые отнимали у Есенина его славу, не давая взамен ничего ценного, отделываясь мусором своих политических строк. Они создавали видимость поэтической школы, а на самом деле были отмечены всеми признаками богемы самого низшего пошиба, о чем говорил их литературный быт и постоянные скандалы для рекламы. И именно иманжисты разрушили его брак с Зинаидой Николаевной Райх. Есенин никогда не мог отделаться от мысли, что совершил неверный шаг, бросив семью. Разрушение домашнего очага влекло за собой другое бедствие - бездомность и бесприютность поэта. Так иманжистская среда не только пыталась изуродовать поэтическое дарование поэта, но и калечила его личную жизнь. Но иманжисты не смогли подчинить подлинное дарование поэта холодному и расчетливому шутовству. Есенин не потерял собственного поэтического голоса. На фоне однообразных словесных упражнений иманжистов, поэзия Есенина отличалась яркой самобытностью. И В.Брюсов, писал: «Третий видный иманжист, С.Есенин, начинал, как «крестьянский» поэт. От этого периода он сохранил гораздо больше непосредственного чувства, нежели его сотоварищи…. у Есенина четкие образы, певучий стих и легкие ритмы».

До их пор ученые и искусствоведы спорят, кем же был автор «Слова…». Возможно, он был князем, возможно дружинником, но кем бы ни был автор, он, безусловно, был гениальным человеком своего времени. Для него было важно показать пагубность поступков князей. По этой причине автор ставит своей целью произнести «слово». Он желает убедить читателей в надобности объединения. Именно поэтому он отказывается слагать хвалу им, как делал великий Боян.

Чехов использует такие художественные детали, как жестикуляция: «Она пожала ему руку и стала быстро спускаться вниз, все оглядываясь на него.» - интерес, нежелание расставаться, «Она спрятала лицо у него на груди и прижалась к нему.» - поиск защиты, «-Как? Как? - спрашивал он, хватая себя за голову.» - защитный жест. Стоит обратить внимание, что в жестах Гуров часто проскальзывает неуверенность, некая неискренность - «Тогда он поглядел на нее и вдруг обнял и поцеловал в губы, и тотчас же пугливо огляделся: не видел ли кто?», « И часто на сквере или в саду, когда вблизи никого не было, он вдруг привлекал ее к себе и целовал страстно.», «Он стоял, не решаясь сесть рядом.», « Тихо постучал в дверь.».

Сам герой очень интересен. Он индивидуален, видимо, этим и привлекает сильное внимание. Он шел против системы, против толпы, рамок, можно было бы назвать это нигилизмом, однако же, все вполне объяснимо с его стороны. В нем уживаются совершенно несовместимые качества, практичность, рациональность, расчет, и привычка рассчитывать только на себя и в тоже время, вера в судьбу, предназначение. Кажется, будто такие люди появляются с некоторой периодичностью, когда общество особенно в них нуждается, для того чтобы понять, что что - то не так, надо повернуть, изменить жизнь… Автор не стремится проявить отношение или настроить читателя, он просто повествует, причем с разных точек зрения, от лица разных героев, чтобы у каждого возникли свои ассоциации, и каждый понял, что в его время тоже обязательно найдется «герой».

Когда я прочитала эту книгу, то меня очень поразило, что такое огромное число женщин воевало в годы Великой Отечественной войны. Хотя здесь нет, наверное, ничего необычного. Всякий раз, когда угроза нависала над Родиной, женщина вставала на ее защиту. Если вспомнить нашу историю, то можно найти множество примеров, подтверждающих эту истину. Во все времена русская женщина не только провожала на битву мужа, сына, брата, горевала, ждала их, но в трудное время сама становилась рядом с ними. Еще Ярославна поднималась на крепостную стену и лила расплавленную смолу на головы врагов, помогая мужчинам защищать город. И в годы Великой Отечественной войны женщина стреляла, убивая врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее дом, ее детей, родственников и близких. Вот отрывок из рассказа Клавдии Григорьевны Крохиной, старшего сержанта, снайпера. “Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю”. И не единственная она была такая. Не женское это дело убивать. Все они не могли понять: как это можно убить человека? Это же человек, хоть он враг, но человек. Но этот вопрос постепенно исчезал из их сознания, а его заменяла ненависть к фашистам за то, что они делали с народом. Ведь они беспощадно убивали и детей и взрослых, сжигали людей живьем, травили их газом. Я и раньше много слышала о зверствах фашистов, но то, что я прочитала в этой книге, произвело на меня огромное впечатление. Вот только единственный пример, хотя в этом произведении их сотни. “Подъехали машины-душегубки. Туда загнали всех больных и повезли. Ослабленных больных, которые не могли передвигаться, снесли и сложили в бане. Закрыли двери, всунули в окно трубу от машины и всех их отравили. Потом, прямо как дрова, эти трупы бросили в машину”.

Автор показывает, насколько трагичными были последствия великого перелома в деревне. Судьбы крестьянских семей были покалечены. В одном из лирических отступлений в романе. М. Алексеев пишет: “Говорят, что пути господни неисповедимы. Какая любопытная, захватывающая картина явилась бы нам из-под пера того, кому удалось бы проследить судьбу каждого из нас так, как сложилась она от рубежа, помеченного тридцатым годом, до нынешних дней!” В своем романе Михаил Алексеев сделал такую попытку. И пусть мы видим судьбы немногих, но они весьма показательны. Так, в свое время незаконно раскулаченный Авраам Кузьмич Сергеев, страстно желавший работать в колхозе, пополнил тогда, в тридцатые годы, “собою и шестью сыновьями рабочий класс столицы”. Часть людей осела в поселке Тяньзин возле Саратова, где у них была какая-нибудь незначительная государственная служба. Со временем они уговорили переехать туда родственников, так как в этом поселке не нужно было ждать, “во что обернется твой трудодень по осени, в сто или триста граммов зерна”: небольшой огород близ Саратовского рынка обеспечивал пропитание любого работящего человека.

В «Снежной королеве» также отмечено, что, побывав в мертвом царстве, герои повзрослели: «Но, проходя низенькую дверь, они заметили, что успели за это время сделаться взрослыми людьми». У Андерсена мотив взросления обретает нравственный смысл: дети становятся старше, когда на их жизненном пути встают суровые испытания; преодолевая их, взрослеет Герда - долгие и трудные искания выпали на ее долю, холод и смерть побеждает она, чтобы спасти любимого человека, найти любовь и счастье. Но и повзрослев, Герда и Кай сохраняют детскую чистоту сердец: «...так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою». Кай и Герда отправились в царство смерти добровольно то, что, вернувшись, из этого путешествия, они обнаружили себя взрослыми, говорит за то, что это был некий ритуал поход за пределы жизни с целью родиться заново для нового, взрослого существования. Значит, физическая их оболочка смогла совершить такое путешествие за порог смерти и обратно только пока физически они оставались детьми. Теперь же их ждет судьба всех живущих безгрешно вернуться, вновь переступить этот порог они смогут лишь после смерти. Мотив - живой возвращает умершего в мир людей - часто встречается в сказках, мифологических рассказах, обрядовом фольклоре.

Волки не просто человечнее в романе. Они наделены в нем высокой нравственной силой, благородством, чего лишены люди, противопоставленные им в романе. Именно в Акбаре и Тайшчанаре олицетворено то, что издавна присуще человеку: чувство любви к детям, тоска по ним, причем, они не сводятся к одному лишь инстинкту, а как бы одарены сознанием. Глубоко человечна и та высокая самоотверженность, верность друг другу, которая определяет все поведение Акбары и Тайшчанара. Акбара наделена Айтматовым даром нравственной памяти. Она несет в себе не только образ беды, постигший ее род, но и осознание ею нарушения нравственного закона, который никогда и нигде не должен быть нарушен. Пока не трогали ее саванну, Акбара могла встретить в степи беспомощного человека, отпустить его. Теперь загнанная в тупик, отчаявшаяся и озлобленная, она обречена на схватку с человеком. Очень важ но при этом, что в борьбе гибнет не только Базарбаи, заслуживающий кары, но и невинный ребенок. И хотя личной вины перед волчицей Акбарой у Бостона нет, он должен принять на себя ответственность и за Базарбая, который является его нравственным антиподом, и за действия Кандалова, в одни сутки погубившего Моюнкумы. Айтматов при этом особо подчеркивает: вандализм банды Кандалова возведен чуть ли не в ранг государственной необходимости. Выходит, что нравственное возрождение, эрозия в душах людей, разрушивших жизнь в Моюнкумах, имеет не частное значение, а общее. Это проблема социальная. Недаром разбой, творимый Кандаловым, не просто допускается, а возводится в уровень трудовой доблести: решена проблема мясопоставок. Вот в чем трагедия.

Татьяна Ларина это старшая дочь в семье Лариных. К ее чертам относились: мечтательность, задумчивость, молчаливость. Эти черты выделяли ее среди других людей. Жила она «в глуши забытого селенья». В ее жизни появилась любовь тогда, когда ей пришла пора любить. Татьяна влюбилась в Онегина и продолжала любить его всю жизнь. Естественность и человечность, присущие Татьяне, при первом столкновении с жизнью пришли в движение, сделали ее смелой и самостоятельной. Старшая Ларина влюбилась в Онегина, потому что сердцем, а не умом, сразу же почувствовала в нем родственную душу. Она написала письмо Онегину и ждала объяснений, надеясь на взаимность. Онегин же ей не отвечал, так как он её не любил. Сам же главный герой Евгений Онегин представляет дворянина, который все на свете повидал, ему и жизнь была неинтересна. Онегин, по мнению многих, окружающих его людей, - чудак. Когда умирал его дядя, он поехал в деревню, для того чтобы проститься с ним, но Евгений опоздал. В этой деревне познакомился «от нечего делать» с Владимиром Ленским. Сначала дружили вместе, но все в них порождало споры. В конечном итоге на дуэли Онегин убил Ленского, а причиной стал необдуманный поступок. Онегин просто не любил ещё никого по-настоящему, поэтому он не понимал Ленского и других людей.

Всю жизнь Юшку бьют, оскорбляют и обижают. Но он никогда не проявлял злобы к людям, старик видел в издевательствах странную и непонятную форму любви к себе. Жил он любовью к природе, людям, а особенно любовью к Даше, к сироте, которую он вырастил, выучил в Москве, отказывая себе практически во всем: никогда не пил чай, не ел сахара, во многом экономил. Став врачом, девушка приехала в городок к Юшке, чтобы вылечить его от чахотки, болезни, которая мучала его долгое время. Но, к сожалению, было уже поздно. Юшка умер. И только после смерти люди поняли, каким человеком был старик.

В повестях Быкова значительную роль играет судьба человека, связанная со сложным нравственным поиском. Герои его произведений в какой-то момент своей жизни обязаны сделать свой выбор. Иногда это стоит им жизни. В произведениях этого автора нравственная проблема всегда служит тем ключиком, который помогает нам приоткрыть дверь в произведение, которое на первый взгляд может показаться описанием обычного фронтового эпизода. На этом основаны повести “Сотников”, “Обелиск”. Особенно интересуют Быкова такие ситуации, в которых человек должен руководствоваться не прямым приказом, а единственно лишь своим внутренним чутьем. Учитель Мороз из повести “Обелиск” воспитывал в своих учениках все самое хорошее, все самое доброе. И во время войны его ученики устроили покушение на полицая. Их арестовали и должны были расстрелять, однако сказали, что их отпустят, если придет их учитель, укрывавшийся в то время у партизан. Мороз прекрасно понимал, что, даже если он и придет, их все равно расстреляют. С точки зрения здравого смысла явиться Морозу в полицию было бесполезно: немцы все равно не пощадили бы детей. Но с нравственной точки зрения человек (если он действительно человек) должен подтвердить своей жизнью то, чему он учил своих учеников. Этот человек не смог бы больше жить, зная, что в ответственный момент струсил, оставил детей в беде, не попытавшись даже спасти их. Он не смог бы больше учить, предав то, чему верил сам и чему пытался научить других. Поэтому он и решил пойти в полицию. Мороз был расстрелян вместе с ребятами. Его поступок был осужден некоторыми как безрассудное самоубийство, и после войны его имени не было на обелиске, поставленном в честь погибших ребят. Но доброе семя, которое он заронил в души людей, не погибло. И люди добились того, чтобы его имя было дописано на обелиске. Следовательно, он не зря прожил жизнь, если оставил о себе память. Мороз доказал всем, что его убеждения были сильнее грозящей смерти. Мороз переступил через естественную жажду выжить, уцелеть. С этого момента начинается героизм человека, необходимый для поднятия нравственного духа у других людей. Повесть “Сотников” также поднимает проблему нравственного выбора человека. В этом произведении слабый человек в роковой момент становится сильным и ценою своей жизни спасает жизни многих людей, а сильный вдруг становится трусом и ценою предательства спасает свою жизнь. Перед смертью Сотников встречается глазами с мальчиком и понимает, что жизнь он прожил не зря.